три с половиной метра

Шёл сегодня по городу и узрел такую вот картину:

Мысли вслух

Как и обещал, выкладываю из "архива" - сборничек приходящих время от времени в голову глупостей)

- Доказать нельзя ничего, сказал один.
- Доказать можно всё что угодно, ответили ему.[уводя под руки]

Доказать нельзя ничего, и некоторым это действительно удаётся!

"....Пускаете слюну, увидев эту рекламу? - Звоните прямо сейчас, и получите фирменный слюноглотатель в подарок!!!"

По выражению лица можно было сказать, что мысли роятся у него в голове табунами. Но наружу они в связном виде пробивались крайне редко. Можно сказать даже что никогда. Кость, знаете ли, штука твёрдая.

О нём бы говорила вся страна. а он хотел, чтоб о нём помолчал весь мир.

Любой мир можно задать формулой. Так же, как и любой формулой можно задать мир.

Банкир - человек, который считает чужие деньги и делает на этом свои.

Земля. Год 2595.
- Пап, а зачем нужны люди?
- Люди совершают ошибки, на которых мы, роботы, учимся.

"Разделяй и властвуй" (с) Юлий Цезарь
"Взять и поделить" (с) Шариков

Трактиръ Превежий Медвед

Истина - это то, что возможно доказать, сказал учёный.
Истина - это то, что невозможно опровергнуть, возразил философ.

Мы такие, какие мы есть, и мир такой, какой он есть именно по тому, что мы в этом мире существуем. Будь всё хоть немного иначе - нас бы небыло.

Волшебникам скрывать нечего. Тайны есть только у фокусников.

Позитивно то, что на памятниках пишут год смерти, а не год жизни.

Коэффициент загруженности процесора есть температура мира, им обсчитываемого... Значит, верхний предел температуры, всё же, существует..

Ученье - света луч, сквозь щель пробравшийся в темницу.
А неученье - тень твоя под солнцем ярким
И выбор твой нелёгок будет:
Или во тьме кирпич стены долбить годами,
Иль по дороге освещённой в тень уйти свою.

жук-насилосник
(косилосник?)

морской похотинец

Дыня - это как пиво, только сладкое: вкуснее употреблять охлаждённым.

Жаль, что здоровье не заразно, а знания не передаются половым путём.

- Доктор, болит!
- А где у Вас болит?
- Не знаю, да это и не у меня..

"мимо" - это принцип работы студента: Mind In - Mind Out

квн
Если бы Гусман был большим начальником, его подчинённых называли бы подгузниками.

Культ soodo: сделай что-то от юзера, и это произойдёт от рута.

Спутник обнаружил на марсе крупные залежи орехов. Теперь ведутся ожесточённые научные дискуссии относительно переименования марса в сниккерс.

кресло-ворчалка

военный оборзеватель

Учёные Бабруйска выяснили удивительный факт: Алиса в стране чудес для того, чтобы уменьшиться, не пила зелья. Она ела коржик-скукоржик!

It's not a day of mine

The Wrong Time Guest

Сегодня был странный сон. Я подошёл к дому, большому, одноэтажному но высокому. Фасад, сложенный из красного кирпича, приветливо улыбался незадачливому путнику аркой парадного входа, прикрывавшей изящную резную дверь. Приложив руку к стене я почувствовал тепло, сохранившееся в нём от ушедшего лета и я точно знал, то что я ищу - оно там, внутри. Я постучался, но ответа не было. Тогда, обнаружив дверь незапертой, прошёл в прихожую. Большое окно освещало теплом висевший на стене чуть выше обувной тумбочки ковёр, разукрашенный причудливыми узорами. Надев стоящие у входа тапочки, я последовал чередой длинных извилистых коридоров, перемежающихся с каминными залами, гостиными, галереями. То там то тут были развешены картины. Нет, не холодная классическая живопись, напротив, эти полотна были живыми. Смотря на них я будто переносился в изображённые сюжеты, иногда радостные, иногда печальные, но неизменно "настоящие". На подоконниках любовно были расставлены горшки с цветами, прикрытые кружевными занавесками, а из застеклённых стенных шкафчиков мне улыбались глиняные фигурки. Шёл я всё дальше, приближаясь к искомому, но коридоры вдруг стали становиться уже. Рамы картин оказались покрыты пылью, встречались треснутые стёкла. Завявшие цветы, разбитые люстры... Я оказался в совсем другом крыле. Здесь шёл ремонт. Куски отбитой штукатурки заполняли выбоины в старом паркете, а из стен торчала обуглившаяся проводка. На потолке оставались ещё свежие следы сильного пожара и мне стало страшно. Вдруг вдали послышался голос хозяина. Он был напуган не меньше моего. Хозяин крикнул, чтобы я убирался прочь. Голос стал громче, многократно усиленный эхом. Теперь уже сами стены стали давить и я побежал, путаясь в хитросплетениях лабиринтов, бежал без оглядки. Дом выгнал меня, вышвырнул через чёрный ход и громко хлопнул скрипучей дверью.

Я ходил кругами, боясь снова постучаться. Боясь того, что всё повторится. Мелкий снег падал передо мной и, не успев коснуться земли, выпрыгивал белым облачком и убегал из под моих ног, уносимый порывом холодного ветра. Но и снегу вскоре это наскучило, и он, потеряв надежду, стал превращаться в липкую грязь, разносимую по улицам редкими прохожими. А я шёл и думал, как же хорошо, когда гостей ждут...

Temporary Files (рассказ, НФ)

...или Кое-что о Паслёновых...

…На этом доклад учёных был закончен. Президент громко стукнул папкой по столу, что могло означать лишь одно: всем надлежало испариться в сей же миг. Повторять президента дважды никто не заставил. В три секунды шум экстренной конференции утих, двери захлопнулись и он остался наедине со своими тяжкими мыслями. Впрочем нет, эти мысли уже давно не принадлежали ему лично — они принадлежали обществу.. тому, что осталось от общества. И именно от этих мыслей зависела судьба нескольких миллионов.

- Такими темпами мы протянем ещё 10 лет, - проносилось, будто фраза из сна, в голове верховного координатора.

- Может быть 15, если урезать довольствие философам и культурологам, - звучал ехидный голос профессора Штаммсона.

Нужно было принять страшное решение: отсеять хотя бы половину населения и выдворить за город, отправив на верную гибель. Так можно было бы дождаться цикла потепления, когда слой льда спадёт до метра, чтобы его можно было расчистить бульдозерами и добраться до осколков неразорвавшихся ядерных ракет. Но и последних источников плутония надолго не хватит. 50 лет — deadline, как выразился Склянкинс, помощник профессора. В голове гудело, будто её использовали вместо набата. Решать судьбу мира в таком состоянии было бы просто преступлением, решил Штабс, вяло поднялся и пошёл принимать душ. Вечер закончился быстро, ночь пролетела незаметно, а утро вновь огрело координатора мигренью с привкусом меланхолии.

Так прошёл день, потом неделя, потом месяц, пока всем не стало очевидно, что если не принять решение сейчас, будет уже поздно предпринимать что-либо вообще.

Ответственный момент

Штабс сидел в кабинете за письменным столом чёрного дерева. На нём был лучший парадный мундир, ярко пускавший зайчики по стенкам золотыми пуговицами. Это должно произойти именно так, торжественно и с полагающимися почестями — меньшее, что он мог сделать для миллионов, идущих на смерть. Ручка выскользнула из потных дрожащих рук и оставила на приказе большую кляксу вместо подписи. Командующий замялся. Резким движением скомкал лист, бросил его в корзину для бумаг и принялся писать новый экземпляр. В этот момент в дверь постучали. Довольно громко и необыкновенно нахально, - заметил про себя Штабс, - видимо, на то есть причина.

- Входите, чёрт бы вас побрал, раз уж считаете, что это так важно, чтобы меня отвлекать! Голос звучал как всегда громко и грозно, хотя в конце фразы сорвался на лёгкую дрожь, выдавая крайнее напряжение неудавшегося диктатора.

Дверь резко открылась и в кабинет ввалился Штаммсон, отбиваясь и распихивая по сторонам охранников.

- Господин президент! Разрешите доложить, новость первостепенной важности! Надеюсь, Вы ещё не приняли решение о выдворении?! Если приняли, срочно отмените! У нас есть шанс!

- Да что же это такое творится?! - не сдержался координатор, но потом взял себя в руки и, уже спокойно, продолжил, - Выкладывайте, что у вас там?

Учёный принялся спешно выкладывать новые сведения. - На уровне Renaissance наконец-то закончили расчистку.. - Каком-каком уровне?? - Перебил его Штабс. - Ах, да.. Вы, верно, не в курсе. Эти события относятся ко времени первого президента. Когда мы заселяли наш подземный город (а тогда он был ещё полностью подземным), когда искали выживших и собирали их здесь, нам не было дела до того, чтобы подробно изучить все хитросплетения лабиринтов, камер и систем нашего убежища. Предыдущие поколения постарались на славу, возводя для себя последний бастион, но они не учли одного - они считали, что эвакуацией будут управлять специально обученные люди, а не горстка уцелевших. Конечно же, они подготовили документацию, планы, инструкции. Всё это и было собрано на уровне Renaissance. Но когда первая волна беженцев сошла на нет и у нас появилась передышка, произошёл ещё один, последний ядерный взрыв. Что это был за снаряд и чей он был — неизвестно, но взрывная волна похоронила несколько уровней нашего города, в том числе и тот, о котором я рассказываю. Мы так и не добрались до документации, по этому до сих пор и не знаем обо всех возможностях этого мегаполиса. Первый президент учредил специальную службу, единственной задачей которой был поиск уцелевших помещений нижних уровней. С тех самых пор группа непрерывно и относительно безрезультатно трудилась. Первой крупной удачей была карта. Её нашли прошлой зимой. Карта была действительно важной находкой — теперь нам не нужно было перерывать тонны грунта наугад, теперь мы точно знали, где искать. Наконец, перейду к делу! Сегодня откопали комнату Z (так она обозначена на карте). На неё мы возлагали большие надежды, так как это — самая большая комната во всём городе (на момент его создания, конечно). Мы удивились, обнаружив её совершенно неповреждённой. Стены были сделаны из титана с карбид-вольфрамовым покрытием! Мы такого ещё никогда не видели! В комнате мы нашли мощный компьютер, шкафы с дисками, на которых хранится бесчисленное множество документов, касающихся как города, так и всего мира в довоенное время. Также там располагается большая лаборатория и, самое главное, запасы ядерного топлива! С ним мы дотянем до потепления, господин президент!!!

Штабс несколько секунд переваривал полученную информацию. Наконец, осознав удачу, вскочил с кресла и принялся трясти руку профессору, рассыпаться благодарственными речами и, конечно же, то и дело вскрикивать «Мы спасены!!!».

Новость быстро облетела Квадруполис. Учёные, а именно учёные были жителями города, по тому, что только в государственных учреждениях и университетах были надёжные бомбоубежища, учёные радовались, как дети. Жизнь пошла своим чередом, все принялись с новыми силами за общее дело выживания в этих нелёгких условиях. «Археологи» продолжали находить комнату за комнатой, хотя и не повторили больше успех, подобный этому, всё равно поддерживали своими находками настроение жителей.

Дежавю

Узкая трещина робко скользнула по стеклу. Став жирнее и извилистее она родила вторую, третью.. Стакан лопнул в руке верховного координатора. Докладчик мгновенно утих, а Штабс вскочил из-за стула и гаркнул, - Какие 50 лет?! Вы свихнулись? Да вы здесь все, похоже, полоумные? За дурака меня держите?! Про 50 лет я слышал год назад! Вы же сами говорили мне, что комната Z решила нашу проблему. Вы это были, или не Вы?? Только отвечайте глядя в глаза! Последнее замечание было особенно уместным, поскольку профессор и впрямь уставился куда-то под стол и съёжился всем телом, будто стараясь поглотить возможно меньшее количество акустической энергии, выплеснутой на него главой города-государства, точнее города-мира. - Понимаете ли, видите ли, в чём дело.. - замялся побледневший Штаммсон, - в прошлом году 50 лет мы прогнозировали не имея запасов комнаты Z, но и рассчитывая лишь на половину населения города. Теперь же, хотя наши запасы и пополнились, мы имеем дело с прежней численностью населения. Этим и обусловлена неизменность прогноза. И смею напомнить, что мы всё ещё полагаемся на топливо, которое сможем добыть в период потепления, если этот период вообще настанет. Профессор сел, не дожидаясь реакции Штабса, и вытер лоб. Штабс тоже сел, точнее не сел, а рухнул в свой стул. Закрыл глаза, привёл свои нервы в порядок и обвёл присутствующих долгим взглядом. - И что вы можете предложить? - Кхм.. - раздалось из угла после продолжительной паузы, - Возможно, есть один шанс из тысячи, что... - Заткнитесь, Склянкинс! - взревел профессор, - Мне уже осточертели ваши выдумки! - А вы, Штампсон, можете предложить что-нибудь дельное?! - прозвучал сухой голос командора. - ШтамМсон, огрызнулся советник президента по научным вопросам. Нет, я ничего не могу предложить. Человечеству пришёл конец, и с этим нужно смириться. Проживём эти 50 лет полноценной жизнью и, с чувством выполненного перед вселенной долга, уйдём к праотцам. Такова наша судьба. - Но введь, - заикнулся на полуслове Склянкинс — Заткнитесь! - на этот раз произнёс уже президент, - Вон отсюда, все вон! Если у кого-то есть своё мнение по поводу судьбы человечества — поступайте как хотите, а я пошёл в Groserbauch пить пиво! С меня хватит!

Спустя пять лет

- Знаете что, Склянкинс!

- Когда вламываетесь не стучась ко мне в комнату, можете хоть поздороваться для начала! Вы мне уже надоели со своим дурным тоном. Я думал, что избавлюсь от радостей общения с вами уволившись, но теперь понимаю, что глубоко заблуждался!

- Бросьте! Сегодня я не донимать вас пришёл.

- Да неужели? Тогда даже и не знаю, что же за беседу мне предстоит сейчас пережить.. Хм, вы принесли самокруток, как я вижу.. Что ж, давайте сюда и я уважу вас вниманием!

- Так и знал, что этот аргумент сработает. В последнее время единственное, что заботит горожан — это выпивка, девочки и курево.

- Ещё бы, это ведь вы лишили их надежды.

- И сделал совершенно правильно. Я действительно не верю в чудесное спасение. Но, знаете, мне уже наскучило безделие последних лет. Я просто хочу чем-то заняться. А единственное, чем я давно не занимался — это наука.

Огонёк вспыхнул в глазах бывшего помощника. Это шанс. Он-то верил, но сам, без поддержки профессора, ничего сделать не смог бы, а сейчас судьба сама пришла ему в руки. Зная склонность Штаммсона к резкой смене настроения, Склянкинс дёрнул его за руку и затащил к себе в кладовую. Там на стеллажах лежали диски из комнаты Z и тот самый компьютер. Профессор ошарашено огляделся. - Но это же..Но вы же.. - Да, да, знаю. Государственная собственность, военная тайна, совершенно секретно... Да какое, к чёрту, секретно, когда человечеству осталось 45 лет?? Мне это стоило бутылки виски охраннику и нескольких ампул триптамина заведующему складом. Смотрите сюда! Предки оставили нам не только способ просуществовать пол-сотни лет, но и отличную лабораторию для генетических исследований. Вот смотрите, список оборудования, - по экрану пронеслись строчки с названиями диковинных приборов и реактивов. - Здесь можно вывести любой вид, какой вы только сможете вообразить! - И что нам с этим делать?! - профессор был в недоумении. - Как что? - Выводить вид, который способен к жизни в таких условиях. Человеку на земле отведён короткий срок. Прежние виды вымерли ещё в начала войны. Так раз уж мы не можем позаботиться о себе, то хоть позволим жить другим существам.

Штаммсон повертел в голове эту мысль и отправился к президенту. Через полчаса он вернулся обратно в комнату своего бывшего подчинённого изрядно повеселевший. - Нам дали добро! Собирайте немедленно свои вещи, грузчики будут с минуты на минуту — перенесут компьютер и базу данных. Мы переселяемся в комнату Z.

Генезис

Да-да, заносите сюда, в этот угол. Нет, не ставьте на верхнюю полку, эта центрифуга тяжёлая, лучше на пол. И ещё тот аппарат, как его, в общем вон ту большую штуковину — тащите её в центр комнаты...Закончив командовать рабочими, Склянкинс повернулся к шефу,

- Ну что же это вы приуныли?

- Да я вот всё думаю.. Ну есть у нас лаборатория, можем хоть крысу с хоботом слепить, хоть носорога с попугаем перемешать, а толку то? Как это, интересно, у нас получится сотворить живое существо, которое будет жить при среднегодовой температуре -20, в атмосфере 90% углекислого газа??

- Вот как раз этот, ключевой, вопрос мне почти удалось прояснить.

Двое стояли у монитора и восхищённо рассматривали прототип. - Действительно впечатляющая задумка! Им просто не хватило времени закончить. Но мысль была гениальная. Растения на поверхности не могли выжить из-за холодных ветров. Животные, хоть и могли укрываться от ветра, не могли прожить без растений, которыми питались, ведь они не могли фотосинтезировать, да и дышать представителям животного мира полагалось кислородом. Наконец, третьей важной чертой для выживания был разум. Разумное существо могло сотворить себе укрытие, если такого не предоставляла природа, могло создать себе атмосферу, сделать запасы. Соединив три компонента в одном существе, предки планировали создать вид, который примет у человечества эстафету жизни. На экране вертелась трёхмерная модель существа — зверёк вроде пингвина , только увеличенный в 10 раз. Шерсть отливала нежно-зелёным цветом, пингвиньи крылья, прикрывающие тело от холода, заканчивались шестью трёхсуставными пальцами. Голова зверя была непропорционально большой, очевидно, вмещая почти человеческий мозг. Это должно было сработать. Конечно, нужно было проделать много работы, получить из желаемого фенотипа генотип — задача, которую ещё ни разу не удавалось решить в полной мере. Да и как её вообще решать знали лишь немногие, причём ни Склянкинс, ни Штаммсон к ним не относились. - Фиггасе! А де вы такой комп-то оторвали? Да тут не меньше петафлопса, как я посмотрю! Биологи, оторванные этой фразой от медитации на пингвиноида, обернулись и увидели одного из грузчиков, который уже со знанием дела осмотрел их вычислительную машину и шумно ею восторгался. - Сейчас все грузчики в курсе информационных технологий? - съязвил в привычной манере профессор. - Вовсе и не нужно удивляться. Я с самого детства мечтал быть программистом, грыз гранит этой науки, но... Когда мне стукнуло 15 и пора было начинать зарабатывать на жизнь, я вдруг обнаружил, что программисты нигде не нужны уже. Современные компиляторы создают программы, исходя лишь из расплывчатых словесных формулировок. Сейчас даже ребёнок способен создать операционную систему, а я, вот, занимаюсь чем придётся. Так а что это вы тут рассматриваете, други мои?

Дилемма

- А всё ж таки, славная у нас получилась компания. Я и не думал, что программист так поможет нам в этой работе..

- Вот и никто не думал, именно по этому я безработным и стал!

- А я вот в последнее время от работы какую-то тошноту испытываю, - вставил фразу кислый Штаммсон.

Взгляды обратились к профессору, чем он тут же и воспользовался, - Вот мы всё трудимся не покладая рук, а чего ради? Ну выживут какие-то зверептички, а нам то что с этого? Наш род ничто не спасёт. И от этого мне не по себе. - Вот именно! Нас ничего не спасёт, именно по этому мы и занимаемся чем хотим, развлечения ради, - рявкнул Склянкинс, - Вы ведь именно так и задумали сами.- Да, так я и задумал. Но меня грызёт странное чувство.. Я бы назвал его ревностью. Я ревную жизнь к этим существам, которых мы создадим. - Ну-ну, я верю, профессор, в вас ещё осталась капля добродушия и альтруизма. Все мы понимаем, c'est la vie. - А вот я согласен с нашим доком, - заметил несколько отвлечённо Биткин.

Откровенно говоря, Склянкинс тоже не был в восторге от такого положения дел, но держал фасон. Битва была неравной — двое на одного, да ещё и младшего по чину. После словесной арт-подготовки началась полномасштабная атака, но в критический момент, когда танки и авиация уже были пущены в ход, осаждённая сторона пошла на переговоры. - Ладно-ладно, хорошо! Давайте подумаем, что можно сделать! - А что тут можно сделать?! - Ну, я не знаю точно... Но ведь можно понадеяться на эволюцию. В конце концов, когда-нибудь и климат на земле улучшится, и атмосфера очистится и, быть может, естественный отбор сделает из наших пингвинообразов что-то более внятное и человекообразное.. - Может быть, если, вдруг... Вам это подходит, а, Биткин? - Мне? Я? - Неее.. Я же программист. Мне нужны чёткие ответы. И, знаете, Кажется у меня есть мысль, которую стоит подумать. Существа, которых мы создаём, они ведь будут размножаться, я надеюсь. Будут сменяться поколения. А смена поколений — это цикл. Номер поколения — счётчик этого цикла. А раз есть цикл — можно сделать и таймер. Какой-нибудь обратный отсчёт, а потом, не знаю, думайте сами в общем!

Не то чтобы до биологов сразу дошло, но идея была схвачена. С этой идеей они и разошлись по квартирам.

В поисках решения

А ведь всё могло сложиться иначе. Люди жили бы на земле ещё многие тысячи, а то и миллионы лет, будь они хоть на грамм более уважительны к законам природы. Но нет, человечество сделало уверенный шаг против них и вот расплата. То, что выбивается из общей гармонии, рано или поздно оказывается ею же поглощено и раздавлено. Все виды регулируют свою популяцию согласно простому правилу: особей должно быть такое количество, чтобы всем хватало пищи и места для существования. Но нет, человек не таков! Человек полон предрассудков, которые прикрывает гуманистическими побуждениями. Человек должен быть всюду, проникнуть в наитемнейшие глубины, достичь наиострейших вершин, и везде, куда он доберётся, сеять себе подобных, заполняя самые узкие ниши, доступные для существования, а затем грубо раздвигая их границы, пока они не упрутся друг в друга. Когда заканчивается пища, другие виды или тихо умирают, или, попросту, жрут себе подобных. Но человек — существо цивилизованное, оно так поступить не может! Оно должно умерщвлять свой род быстро, эффективно и весь сразу! Да ещё и так, чтобы потянуть за собой в могилу всю остальную жизнь на планете... Такому виду нельзя доверять столь важные задачи.. вот если бы природа контролировала популяцию непосредственно... как ДНК контролирует рост клеток.. В этот момент Штаммсона осенило! Он вспомнил, почему стареют живые существа: при делении клеток, образующих тело, происходят многократные репликации, копирование наследственной информации, которая передаётся всем новообразованным клеткам, составляющим организм. Те постепенно растут, вытесняют старые, отработавшие свой срок, предоставляя им возможность спокойно умереть. Точно так же, как сменяются поколения. Но при репликации часть информации теряется. Маленькая, несущественная в общем-то часть. Но каждый раз утерянного становится всё больше и больше, пока новые клетки не становятся уже неспособными делать то, на что были запрограммированы. Тело стареет, чахнет и погибает. А что же будет, если организовать такой же процесс, но в ином масштабе? - В масштабе расы? Расу тоже можно заставить стареть, это то, о чём говорил Биткин — таймер, обратный отсчёт! Штаммсон любил подавать свои идеи с помпой, особенно хорошие идеи. А эта мысль, по его собственному представлению, была одной из наиболее блестящих за последние годы. Стараться, собственно, и не пришлось — профессор лежал в ванной и единственное, что ему оставалось сделать — так это повторить известную выходку Архимеда, что он немедленно и проделал.

Кое-как собравшись с мыслями после бурного выступления Штаммсона, Биткин осмелился задать вопрос, - А, мм.. зачем нам нужно старение расы? Профессор замялся, но программист, не дождавшись ответа, подхватил идею, - Полезнее будет организовать её мутацию, или как вы это называете. В общем чтобы жили себе жили эти пингвины, а потом оп — и стали людьми! Похоже, день выдался удачным на странные выдумки, так как мысль сразу продолжил Склянкинс, - А ведь правда, пусть пингвиноиды поживут, сделают своё дело — очистят атмосферу, восстановят температурный режим, а потом мутируют в человека, предоставив нашему виду второй шанс! Нет, я против пингвинов решительно ничего не имею, но своя шкурка как-то к телу ближе. - Это всё хорошо, но нам ведь нужна не случайная мутация, а мутация к вполне конкретной ДНК. Как же это мы, позвольте поинтересоваться, устроим? - А очень просто. Нужно просто сохранять в вашем звере целевую ДНК вместе с «рабочей» версией, а потом, в нужный момент, просто подменить одну другой, - встрял Биткин, чем и заставил собеседников погрузиться в напряжённое молчание. Первым нарушил тишину профессор, - Ну, вам же прекрасно известно, что в одной клетке не могут одновременно существовать две разные ДНК, при чём так, чтобы работала только одна. - А зачем вторая должна быть именно дезоксирибонуклеиновой?! - парировал Склянкинс, - Вполне достаточно и рибонуклеиновой. Нам ведь даже изобретать ничего не нужно, за нас уже всё придумали. РНК хранится изолированно в митохондриях, это такие органеллы в клетке. Они произошли, видимо, от слияния двух типов клеток в симбиотическое существо ещё на древнейших этапах эволюции. Фактически, митохондрия — это как автономная республика: ресурсами она делится, но законы у неё свои. - И вы предлагаете закодировать целевую, тобишь человеческую, ДНК в РНК митохондрий нашего пингвина? - Именно так!. - Ну, знаете ли.. Вы хотя бы представляете, какие вычислительные мощности для этого нужны? Услышав, наконец, знакомую фразу, оживился Биткин, - О, предоставьте это мне! Уж я то на этих вещах собаку съел. Главное, поверьте, мощности трофейного компьютера нам более чем достаточно.

Шли годы, учёные усердно работали над своим планом спасения мира. Штаммсон разрабатывал механизмы предсказуемой мутации, Склянкинс своими глупыми замечаниями наталкивал профессора на новые решения, а Биткин выжимал из компьютера всё, на что тот только мог быть способен. Сначала он сделал ставку на разгон процессоров, оптических шин и голографических приводов. Каждое утро начиналось с засыпки нового бака твёрдого водорода в систему охлаждения, каждый вечер заканчивался просушкой кабелей и промывкой контактов. Хотя ему и удалось поднять таким образом производительность в 5 раз, очевидно, это не могло стать долгосрочным решением. Во-первых петафлопсов всё равно не хватало, а во вторых (хотя, быть может, как раз этот фактор был решающим), Биткину осточертела такая ежедневная кропотливая работа. Тогда он решился на отчаянный шаг — смену операционной системы. В дальний ящик был отправлен милый сердцу биологов User-Friendows и, из гораздо более далёкого ящика, был извлечён популярный у древних Workinx. Финальный же аккорд был достоен сложения легенд о героическом подвиге, если бы в то время ещё оставались программисты, складывающие легенды о своих коллегах: Не жалея миллионов несчастных нейронов своего мозга, падших смертю храбрых, Биткин бессонными ночами стал переписывать ген-кодирующую программу на сверх-низкоуровневом языке Basic, вместо привычного лингвистического компилятора. Недаром он осваивал это древнейшее искусство, и он был вознаграждён. Программа заработала в полную мощность и, казалось, дело было в шляпе.

Занавес

Немного жаль того, что затея не выгорела. Но, в конце концов, они втроём провели время довольно занятно. Старость подошла незаметно и теперь они с чистой совестью предались обычному для горожан досугу — пили отменное пиво в Groserbauch, курили наркотический кальян у Флайтчера, играли своей узкой компанией в домино (трудно представить, что эта игра сохранилась неизменной с наидревнейших времён!), в общем счастливо доживали отведенные им судьбой годы. Наверняка, кто то из них даже застанет тот день, когда остановятся реакторы. Что тогда будет? Некоторые, возможно, вколят себе смертельную дозу какого-нибудь сильного стимулятора, некоторые останутся в городе чтобя умереть от холода в ближайшую же неделю, иные отважатся выйти наружу, чтобы лицом к лицу встретиться с убийственной стихией в последнем противостоянии... кто знает.. Странное, всё таки дело, - рассуждал Штаммсон, грея ноги у электрокамина, - ведь мы были почти у цели. Мы сумели спроектировать идеальное существо, смогли, даже, закодировать наш геном в РНК. Но человеческие клетки, используемые в качестве живой матрицы для наполнения новой наследственной информацией, так охотно принявшие генетический код пингвиноида, напрочь отказывались существовать с модифицированной РНК митохондрий. Любые попытки приводили к тому, что порождаемые после деления клетки-наследники теряли способность к дальнейшему размножению уже через два, максимум три, поколения. Старик, однако, быстро прогнал эти мысли вместе с дурным настроением и продолжил мерно раскачиваться в кресле-ворчалке, как он его прозвал за противный скрип, которое то непременно издавало всякий раз, когда хозяин пытался заснуть. В дверь постучали. - Да-да, входите, Склянкинс, друг мой! Что у нас сегодня? Я, право, соскучился по замечательной стряпне, что готовит ваша жена. Хотя если вы сегодня принесли нюхательного табаку или какой-нибудь забористой синтетики — я тоже буду рад! - Нет, не по этому поводу я зашёл сегодня. Меня весь день таскали по больницам да лабораториям и я сильно устал, по этому хочу вам поручить это дело. - Какое ещё дело?! Мы ведь на пенсии! Что же они, совсем старость уважать перестали? - Похоже на то. Но история приключилась очень интересная и, в любом случае, я с вами хочу поделиться подробностями. Мне показали одну беременную женщину с очень подозрительным заболеванием. - Зачем они вообще рожают?! - заметил Штаммсон. Их дети даже не успеют осознать, в какой ситуации они родились. - Ну, видимо, по этому и не боятся рожать — никакой ответственности за дальнейшую судьбу ребёнка. А получить живую игрушку некоторым интересно. Если честно, то нынешнему индексу рождаемости земляне могли бы позавидовать в довоенные годы. Я отвлёкся. У этой женщины что-то неладное начало твориться с кровью. Очень похоже на конфликт резусов матери и ребёнка, но их резусы совпадают, да и стандартными для этих случаях средствами симптом не лечится. Я исследовал кровь и обнаружил в ней два типа эритроцитов. Внешне они как будто похожи, но внутреннее строение выдаёт разницу. В одном из типов клеточные ядра немного меньше, а митохондрии как-будто раздуты. - Митохондрии?? И что же вы думаете по этому поводу? Или... Нет! Я тут ни при чём! Если вы считаете, что это как-то может быть связано с нашим экспериментом, я вам сразу и точно отвечаю: невозможно! Я лично следил за тем, чтобы никакие биоматериалы не покидали пределов нашей лаборатории. А даже если бы и покинули, разве вы не помните, что у нас при приложении всех мыслимых и немыслимых усилий, так и не удалось встроить РНК. - Да, сам знаю. Но всё же, я пришёл к вам, ведь кому как не вам следует разбираться с этим явлением. - А какой прок разбираться? Несколько лет — и всё кончено. Не будем напрягаться зря. - А вдруг это важно? Да ладно, какой там.. да неужели вы не хотите просто тряхнуть стариной и сесть за нейтринный-микроскоп, а?

***

- Удивительно! Смотрите на эти цепочки, Склянкинс! Здесь два генетических кода — из разных сортов эритроцитов. Они отличаются, и гораздо сильнее, чем должны отличаться у матери и ребёнка.

- А дайте ка сюда коды их РНК, -прозвучало из угла.

- Биткин, как вы нас здесь нашли?

- Ну, вы же пропустили сегодняшнюю покурилку, и я не смог придумать более подходящей уважительной причины, которая могла бы вас так отвлечь. А по дороге лаборантка мне выболтала почти всё, о чём вы тут говорили. Кстати, а она очень даже..

- Ох, завидую я вам, Биткин... в нашем-то возрасте, а вы ещё про лаборантку думаете.. Что ж, вот, как заказывали, коды РНК.

- Так и есть! Смотрите сюда, профессор: вот эти участки ДНК и РНК перекрёстно-перепутаны. Кажется это начало процесса конкатенации.

- Какого-какого процесса? Что вы своими программистскими словечками сыплете, объясните понятнее, - это был сбитый с толку резким поворотом событий Склянкинс.

- Ну, проще говоря, ваше РНК начинает осуществлять задуманное — встраиваться в базовый генотип.

Немая сцена длилась несколько минут. Учёные пытались осознать смысл происшедшего и почти одновременно пришли к выводу, что ничего хорошего такой поворот событий не сулит.

- Но это же.... то-есть как.. Получается что обычная РНК, хранящаяся во всех человеческих клетках, которую мы считали чем-то второстепенным и незначительным, что она..

- Да, похоже именно на это. Но если не мы, то кто же это сделал? Получается, что на протяжении всей истории, человечество вынашивало в себе генетический код кого-то..чего-то..

В этот момент события приобрели ещё более крутой ход. В лабораторию вбежала перепуганная до смерти акушерка, внося в трясущихся руках закутанного в полотенца ребёнка. - П-профессор! Тут т-такое! Вот посмотрите! Роды были досрочные , на 5м месяце. Мы думали, что ребёнок не выживет, но он, но ОНО...Только разворачивайте аккуратно — оно прыткое, мы с трудом его поймали. С этими словами акушерка положила комок полотенец на стол и поспешно покинула помещение. Ошараненные учёные принялись разматывать свёрток. Трудиться им пришлось недолго, по тому как уже успевшее разобраться в ситуации нечто само вывернулось из «пелёнок», спрыгнуло со стола, мягко приземлившись на свои корнелапки и намотало несколько кругов по комнате. Оценив обстановку, корнеплодоголовое существо резко направилось к выходу и исчезло в коридорах города, успев помахать на прощание салатовыми ушелистьями, как бы сообщая «человечество своё дело сделало, человечество может уйти»...

Скворцов Юрий

10.12.08